Документальное кино у нас стало добычей фестивалей, научно-популярное исчезло с глаз вообще. Времена, когда на Арбате тянулись очереди к фильмам «Лесная быль» или «Воспоминания о будущем», кажутся нереальными. Поэтому появление на киногоризонтах картины «Байкал. Удивительные приключения Юмы» казалось событием.
На постерах красовалась белая пушистая мордашка, которой на нос сейчас сядет бабочка. В эфирах, в магазинах, в аэропортах на рекламных панелях крутились кадры с усатой симпатягой, кувыркающейся в прозрачных байкальских водах. Аннотации обещали «Путешествие отважной малышки-нерпы к Ушканьим островам» и «тайную историю жизни». 64-минутный фильм позиционировался как семейный, особенно интересный детям, и на него начала было ходить публика.
И быстро ходить перестала. Потому что оказалась в положении простака, которого надули. Никаких приключений малышки мы не увидели. Юма оказалась не белой и пушистой, как котенок, а темной и, как нерпа, гладкой. Вот она нежится в струях — а авторы голосом Чулпан Хаматовой рассказывают, что нерпа сейчас чувствует, что думает, чего боится и чему радуется. Вот вылезает на камни — а нам толкуют, как она потеряла маму и как ей страшно. То есть обычную съемку, какую мы много раз видели на каналах «Живая планета» и Animal planet, нам выдают за приключенческий сюжет, сопровождаемый почему-то балетной музыкой Чайковского. Причем Юма занимает очень малую часть картины, а в основном это снятые коптером виды Байкала — иногда захватывающие, иногда невыразительные — сопровождаемые доступными в интернете сведениями. Мишки в сосновом лесу, рогатые олени, стада местных пейзан. Танцы на пленере иркутского ансамбля «Ангара» и медальные лики артистов театра «Байкал». Древние бурятские легенды и творчество местных художников, религиозные обряды и шаманы — вычищенная до гламура этнография в полный рост. От всего веет благостностью советских лент о беззаботной жизни дальних краев бескрайней страны. Даже тревожное напоминание о нефти, которая просачивается в хрустальные воды великого озера, тут же гасится благой вестью: оказалось, что нефть только способствует развитию придонной жизни. Красивой водоросли спирогире вообще поют романтическую песнь любви, хотя ее массовое распространение в загрязненных водах Байкала давно вызывает тревогу ученых, назвавших состояние прибрежных зон катастрофическим.
«РГ» не раз писала об очередной угрозе прорыва отходов Целлюлозно-бумажного комбината. Массовая застройка берегов, 2,5 миллиона туристов в год и миллионы тонн нечистот усердно обогащают воды уникального по чистоте озера; от выброшенного пластика гибнет прибайкальская фауна. Еще советский фильм Сергея Герасимова «У озера» аж в 1970 году тревожился за судьбу природного уникума под натиском агрессивной индустриализации, но полвека спустя, судя по фильму Анастасии Поповой, все проблемы решены, и людям досталась сплошная нирвана.
Легкая тень набегает лишь однажды, когда по экрану скользит преступный силуэт браконьерской лодки: под суровым взглядом Рыбнадзора бандиты бросают свои сети, и в них запуталась любопытная Юма — это, собственно, и есть ее приключение, из которого героиню легко выручает съемочная группа, помогая уже сильно подросшей малышке освободиться. Всем ясно, что это постановка и много анимации, — но все-таки что перед нами, сказка или науч-поп?
Я абсолютно верю в то, что авторы никого надувать не собирались — они явно хотели как лучше. Им помогали местные власти — и в титрах им вынесут благодарность поименно, но это неизбежно сказалось на ракурсе взгляда: картина производит впечатление рекламно-заказной. Нужно было привлечь к фильму-долгострою зрителей — и они придумали игру в сказку про нерпу Юму, соорудив ее на скорую руку из того, что было — никаких специальных наблюдений за жизнью нерп в фильме не прослеживается: ну плавают — и плавают… Соединить добрую семейную байку с познавательным, по идее реалистичным материалом не удалось: обе сюжетные струи, постоянно пересекаясь, отрицают друг друга, выглядят несовместными.
Сценарий не столько придуман и написан, сколько сколочен из данных Википедии, художественно поданных в сюсюкающих, пригодных для детского сада тонах. Чулпан Хаматовой досталась тюзовская слащавость, Константину Хабенскому — немилосердно выспренний текст, по поводу которого вспоминался Тургенев с его «Друг Аркадий, не говори красиво!». Финальный рэп Басты дополняет ура-восторженную интонацию фильма и его окончательно добивает. И было заметно, как с какой необычной активностью лоббировали в прессе картину отдельные «эксперты» от кинобизнеса — создавалось впечатление, что это едва ли не самый успешный фильм новейшей киноистории.
Вместе с документальной картиной-наблюдением «Медведи Камчатки. Начало жизни» «Юма» могла бы символизировать возрождение нашего не только научного, но и популярного кино. К счастью, зрители сегодня легче распознают фальшь и к наигранно лучезарным мелодиям относятся с понятным предубеждением.
